Восемьдесят шесть по Фаренгейту

[profiles]

Приветствую почтеннейших участников сообщества. Осмелюсь внести свой вклад.

Название: 86° F
Автор: Нэлль
Фандом: Criminal Minds
Пейринг: Хотчнер/Рид
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Это не я, оно само.
Описание: "Маленький городок на границе с Мексикой, плоская равнина, пыль, яростное солнце в зените. Жара."
Предупреждение: Кажется, меня слегка занесло.

Читать дальше

В полицейском участке стоит одуряющая жара. Жалюзи опущены, допотопный вентилятор под потолком гудит от натуги, но все равно невозможно продохнуть, и пот стекает за шиворот дорогой белой рубашки. Агент Хотчнер смахивает с затылка теплые капли, поправляет узел галстука под горлом и снова погружается в открытый файл: несколько заскорузлых от времени листов в пыльном картонном переплете, слепая копия, отпечатанная на пишущей машинке четверть века назад. След, который остыл давно, дольше, чем некоторые живут на свете.

Сотрудники отдела поведенческого анализа набились в крошечный офис местного шерифа, как сардины в жестянку. Гидеон – у окна, задумчиво теребит пластиковое колесико жалюзей. Элл – в кресле у старенького компьютера, Морган пристроился на краю стола, отодвинув папки со старыми и новыми делами. Он рассуждает вслух, размахивая руками, то и дело задевая сидящего за столом Рида, и наконец Рид, не глядя, легонько пихает его локтем в бок: подвинься.

Сам Рид уткнулся носом в ноутбук, длинные пальцы летают по клавиатуре со скоростью, за которую полагается прижимать к обочине и выписывать штраф. И отбирать права. Лицензия на вождение компьютера, Элл бы сказала, что это интересный постмодернистский образ, а Рид тут же процитировал бы энциклопедическую статью о постмодернизме, нервно облизывая губы и глядя в потолок. Он всегда смотрит в потолок, когда рассказывает что-нибудь, круглые выпуклые глаза хоть на секунду да взлетают вверх, и поэтому многие думают, что он действительно зачитывает наизусть. Заучивает наизусть. Повторяет, как болванчик, – но Хотчнер знает, что это не так.

Хотчнер стоит у дверей, стараясь не прислоняться спиной к нагретой стене. Маленький городок на границе с Мексикой, плоская равнина, пыль, яростное солнце в зените. Жара. Двойное убийство, как две капли воды похожее на то, что случилось здесь восемь лет назад. Шестнадцать лет назад. Двадцать четыре года. Хотч был сопливым мальчишкой, только-только заканчивал школу, Рид вообще еще не родился, а в забытой богом дыре на границе кто-то уже выслеживал семейные пары и перерезал им горло длинным охотничьим ножом.

Джей-Джей деловито, как мышка, роется в папках, вывалив содержимое двух ящиков на пол: больше некуда. В этой дыре начали составлять компьютерные картотеки каких-нибудь пять лет назад, до этого информация хранилась по старинке, и Гарсия на проводе ничем не может им помочь.

Хотчнер украдкой вытирает со лба пот и снова пытается сосредоточиться на файле. Пятое октября 1982 года. Джек Робертс, 45 лет, арестован по подозрению в двойном убийстве. Задержание проводил…

Рид нервно потирает глаза и отводит за уши отросшие пряди волос. Они заметно ему мешают, но он все равно никак не соберется (или не решается?) их остричь. Так и ходит – растрепанный, нескладный, одно плечо выше другого, руки в карманах, голова в облаках. О чем он думает, когда вот так сосредоточенно хмурится в экран, и кажется, что перед глазами у него мелькают, чередуются, меняются местами детали и фрагменты? Фотографическая память, заоблачный ай-кью, ну-ка, гений, поднатужься и реши задачку. Скажи нам, чем эти преступления отличаются от остальных, от уличных ограблений, уличных пожовщин и бандитских разборок, где тоже перерезают горло? Что не заметила полиция двадцать четыре года назад? Чего мы не замечаем?

Рид снова откидывает волосы, задумчиво потирает висок. Костлявому, тонкокожему, ему комфортно в самой одуряющей жаре, даже в этой дурацкой вязаной жилетке поверх рубашки. Серьезно, кто потащится в Техас в вязаной жилетке? С двумя узкими белыми полосками по нижнему краю, прямо картинка из каталога “Колледж-бой”.

Хотчнер раздражено встряхивает головой и утыкает глаза в выцветшие, расплывающиеся строчки. Хейли опять недовольна. Они собирались отправить сына к ее сестре и провести уик-энд вдвоем, но в пятницу вечером позвонил Гидеон, и Хотчу пришлось сорваться в Техас, наспех покидав в сумку бритвенные принадлежности. Он поцеловал жену и через сорок минут уже был в аэропорту, где Морган любезничал по телефону с Гарсиа, а Рид пил кофе из бумажного стаканчика и перелистывал какой-то журнал.

У Рида беспокойные глаза и беспокойные руки, это странно сочетается с его всегдашней невозмутимостью. Как будто глубоко внутри он все время держит себя в тисках, не разжимая ни на секунду, и оттого такие угловатые движения и неуклюжая походка. Трудно двигаться грациозно, если ты связан по рукам и ногам, и только глаза и руки выдают постоянное внутреннее напряжение. Зато за чтением и разговорами Рид расслабляется. Двадцать тысяч слов в минуту, глаза фотографируют страницу, темп речи такой, что не угнаться, скорость мышления приближается к световой. Глоток кофе – и поехали дальше про уровень преступности в Техасе, про мексиканских койотов, о чем ты думаешь, Хотч?

Чем ты занят, черт тебя дери? В городе орудует убийца, который выходит на охоту каждые восемь лет, у вас есть шанс поймать его, и этот шанс нельзя упустить – если, конечно, ты не хочешь приехать сюда еще через восемь лет на новые трупы.

Рид на мгновение перестает стучать по клавишам и замирает, задумчиво приоткрыв рот. В такие моменты Морган не упускает случая легонько поддать ему ладонью под подбородок – ворона влетит, гений! – но сейчас он занят, и у Хотча вздрагивают руки от внезапного желания сделать шаг к столу и захлопнуть штатному умнику его чертов рот. Федеральный агент не может вести себя так, как будто ему пять лет, какие бы неординарные и свихнутые мозги ни прятались под его черепной коробкой.

Хотчнер подносит папку ближе к глазам и усилием воли берет под контроль сведенные, чуть подрагивающие пальцы. Этими пальцами он нажимал на курок пистолета, вгоняя пули в чужую плоть, а потом мыл руки и гладил светлые волосы жены. А потом снова мыл руки и до умопомрачения копался в папках, до темноты в глазах вглядывался в расплывающиеся строчки, а руки лежали на столе, всего в нескольких дюймах от других, худых и костлявых, с аккуратно подстриженными ногтями.

Интересно, почему ублюдок нападает только на семейные пары? Двенадцать жертв и ни одного промаха, в документы он им, что ли, смотрит? Последняя пара даже не носила обручальных колец – жена отдала их в ювелирную мастерскую для увеличения всего неделю назад.

Рид снова барабанит по клавишам, недовольно хмурясь. Что он там вообще делает, собственно говоря? С любыми компьютерными изысканиями Гарсиа все равно справится лучше. Да и немного толку от поисков информации о деле, о котором и шестнадцать лет назад ее было с гулькин нос.

Очередная теплая капля скатывается по спине, между лопаток. В последнее время Хотчнер ловит себя на том, что стало трудно сосредоточиться, мысли, дисциплинированные, привыкшие спокойно течь в том русле, которое им указывает воля, разбредаются, и все больше усилий приходится тратить на то, чтобы их собрать. Было бы еще объяснимо, если бы Хотч отвлекался на мысли о доме: легко поддаться эмоциям и потерять хватку, если каждый день перед тобой трупы и маньяки, маньяки и трупы, а дома жена с маленьким ребенком, а всеобщее представление о защищенности, о неприкосновенности жилища и о личной безопасности изрядно преувеличено, и кому, как не Хотчу, это знать? Но мысли агента Хотчнера бродят другими, одному богу ведомыми тропами и, вильнув на повороте, каждый раз возвращаются к одному.

Рид отворачивается от экрана и начинает перебирать папки на столе, торопливо, целенаправленно, как будто ищет что-то определенное. Как будто он уже почти понял, в чем дело, и теперь нуждается лишь в подтверждении своей догадки. Гидеон отвлекается от терзания жалюзей и удовлетворенно, уголками губ, улыбается своему протеже: он нескрываемо гордится успехами мальчишки, не меньше, чем два года назад, когда он еще бодался с высоким начальством, уговаривая взять юного гения на полевую работу. Хотч торопливо отводит глаза и делает вид, что с головой погрузился в описание произведенного двадцать три года назад ареста. Перед другими – не перед собой, перед собой он уже не может притворяться, что думает о деле. Что не видит, даже не поднимая глаз, как сосредоточенно роются в бумагах худые, почти прозрачные руки.

Это тянется уже несколько месяцев, и Хотч боится, что Гидеон начинает что-то подозревать. Несколько нечитаемых, чуть более долгих взглядов в самолете, расспросы о делах и здоровье жены, чуть чаще, чем того требует обычная вежливость. Пару раз Хотчнер замечал, что Гидеон наблюдает за ним поверх очков – в конференц-зале в штаб-квартире ФБР, в полицейском участке, в глухом лесопарке, где очередной маньяк выбросил очередное тело. Хотч ежится под этим взглядом, потом, спохватившись, медленно расправляет плечи и заговаривает с кем-нибудь из стоящих поблизости.

Рид находит, наконец, нужную папку, быстро пролистывает страницы и делает всем присутствующим знак подойти. Команда собирается вокруг стола; Хотч делает несколько шагов вперед и упирается глазами в его щеку. Рид что-то рассказывает о совпадениях, не замеченных тремя поколениями местных копов, на стол к которым попадали дела об убийствах. Морган перебивает, Элл подхватывает его мысль, Рид отвечает обоим сразу, торопливо, но обстоятельно, ссылаясь то на правила проведения криминалистического анализа места преступления, то на какую-то лохматую лингвистическую теорию. Отросшие волосы падают ему на шею, на воротник рубашки, руки все время в движении, и в конце концов Хотч уже не может больше этого видеть. Он отдает папку Джей-Джей, негромко бросает ей пару слов и выходит на крыльцо полицейского участка.

Ощущение такое, как будто попадаешь из просто душного и жаркого помещения в микроволновую печь. Жара наваливается на плечи, раскаленный воздух обжигает лицо и легкие. Хотчнер прислоняется к стене и невидяще смотрит в небо. У него нет мыслей и желаний, только усталость и какое-то безнадежное, сосущее ощущение, что ничего хорошего больше уже не будет. Никогда. Внутренний профайлер говорит Хотчу, что это хроническая усталость, профессиональное перегорание, депрессия, что угодно, но сам Хотч в кои-то веки знает лучше. Не депрессия, нет, не депрессия. Наверное, нечто похожее чувствуют маньяки, когда выходят на ночную охоту за своим неутолимым, ускользающим желанием.

На пороге беззвучно появляется Гидеон.

– Все нормально?

– Просто захотелось глотнуть свежего воздуха, – ровно отвечает Хотч. На улице восемьдесят шесть градусов в тени, какой, к черту, свежий воздух, но Гидеон не возражает. Просто смотрит на него, спокойно, изучающе, как на очередную фотографию с места преступления. Как на очередного маньяка, на которого нужно составить психологический портрет.

Из приоткрытой двери доносится гудение вентилятора, шаги полицейских и возбужденные голоса. Хотч медленно отклеивается от стены. Взгляд Гидеона не отпускает; в нем нет угрозы, но нет и обычной теплой иронии, которая расслабляет и обволакивает собеседника, создает ощущение безопасности. Если бы Джейсон Гидеон был биологом, наверное, так он смотрел бы на насекомое, которое копошится на столе и еще не знает, что вот-вот окажется на булавке. Так улыбаются преступнику, не ведающему, что уже выписан ордер, а снайпер прячется на соседней крыше. Или, наоборот, знающему и выбирающему момент для отчаянного рывка.

Морган за дверью что-то говорит, Рид, Элл и Джей-Джей смеются. У Рида смех радостный, высокий, немного нервный, как у подростка.

“Я тебе не позволю”.

“Я знаю”.

Хотч вздрагивает, как будто просыпается ото сна.

– Пойдем, – наконец говорит Гидеон. – Рид кое-что раскопал. Кажется, у нас появился первый подозреваемый.