Разумные люди, глава 15

[profiles]

***
«Он плохо стреляет. Не умеет держать оружие, - отстраненно подумал Морган, глядя, как Далила, пошатываясь, оседает на колени.
Она пыталась удержаться и не упасть лицом на пол, пыталась так упорно, будто думала, что если не упадет, то останется жива.
- Ты прострелил ей легкое, - он слышал собственный голос как через вату. – Помоги ей.
Мэтт молча глядел на пистолет в своей руке.
- Помоги ей.
Несколько минут слышалось только свистящее, надорванное дыхание Далилы. Потом Мэтт поднял пистолет и выстрелил снова. И еще раз.
На этот раз он попал точнее.

***
Мэтт зачем-то обтер пистолет о рубашку и спрятал в карман.
И, наверное, в этот момент полагалось думать о том, что будет дальше. Или о том, что если он после такого выживет, впору застрелиться. Или о том, как жаль девочку.
Но когда Дерек наконец отвел взгляд от темного, неподвижно спокойного взгляда Далилы, он думал только о том, что хочет выжить. Интересно, какое сейчас время суток. Он давно сбился со счета – может, ранний вечер, а может, и середина ночи. Дерек вдруг вспомнил, как пару лет назад в Вайоминге они рано закончили работу и он ушел гулять, один, по городу с идиотским названием Клинтонз Прайд, вокруг всё было красно-желтым, по-октябрьски сонным, и небо низко висело над домами. Он купил себе сэндвич и ел его в сквере около церкви, глядя, как люди идут мимо, - и сейчас вспомнил это так ярко, будто вся его жизнь была сосредоточена в том дне. «Господи, помоги мне, - подумал он, наконец чувствуя страх, отчаянный, невыносимый страх никогда отсюда не выйти. - Мне нужно выбраться. Я готов умереть на работе, но только не так. Не здесь. Не могу. Господи, ты видишь, что я боюсь. Помоги им меня найти. Помоги нам. Помоги».
- Теперь ты боишься? – спросил вдруг Мэтт.
- Нет, - ответил Дерек, глядя на девочку. – Не боюсь.

***
Труп Мэтт прятать не стал – так и оставил лежать около двери. Вместо этого он подошел к Моргану и присел рядом.
- Я могу привести еще одну, - сказал он, но будто через силу, и видно было: что-то пошло не так, не по плану, и теперь от этого Мэтту неловко, «фантазия субъекта не исполнилась до конца, он хотел страха. Не надо бояться, вот и всё. И почему-то на самом деле он не хотел её убивать. Он не любит убивать женщин. Потому что на самом деле не хочет их, вот в чем дело. И сейчас он начнет спрашивать про Карла. Он начнет, я знаю, что начнет».
- А могу не приводить, - продолжил Мэтт, и, без всякого перехода: - Как звали того человека?
- Какого?
- Не притворяйся. Я же видел, что ты пытался предугадать, что я скажу. Когда люди слабы, у них такие читаемые лица.
- Ты хороший профайлер. Очень хороший, - ответил Дерек как мог спокойно. – Скажи, а почему ты решил этим заняться? Изучением людей? Ты ведь очень хорошо их понимаешь.
- Да, - кивнул Мэтт, обхватывая себя ладонями за локти – Морган где-то видел этот жест, совсем недавно, какое-то воспоминание прошло по кромке сознания и тут же потерялось. – Я их понимаю.
- Думаю, ты и в детстве этим интересовался, - продолжил Морган, стараясь смотреть Мэтту в глаза. Взгляд у того был совершенно вменяемый. – Правда? У тебя есть сестры там, братья? Есть, по глазам вижу, как ты говоришь, - Морган хотел даже рассмеяться, но, к его удивлению, вместо смеха получился только сухой кашель. – Брат, да? Старший брат, наверное.
- Сестра, - вежливо поправил Мэтт.
- Сестра – это здорово. У меня две. Ну, да ты знаешь. Наверное, её профиль у тебя просто загляденье. Расскажешь?
Мэтт спокойно покачал головой.
- Ты ведь её любишь, да? – как можно мягче спросил Морган и в ту же секунду понял, что, кажется, очень ошибся.
Мэтт медленно поднялся, рванул на себя воротник Моргана и, сжав зубы, повторил:
- Скажи мне, как звали того человека.
- Дело в твоей сестре, да? Может, она тебя когда-то задирала, обзывала слюнтяем, и теперь ты винишь её за то, что не вырос брутальным мужиком?
Дерек уже сам не понимал, зачем это говорит – но испытывал острую, злую радость от того, как изменилось лицо Мэтта.
- Да уж, хороша у тебя сестрица. Винишь её за то, что женщины считают тебя размазней? За то, что на самом деле хочешь мужчин, да?
Удар получился слабый, без замаха, но пришелся как раз на разбитый висок, и Морган против воли застонал, пытаясь отвести голову подальше.
- Скажи мне, как звали того человека.
В подвале было полутемно, и лицо Мэтта казалось совсем белым, полуразмытым, оно нависало сверху, как в фильмах ужасов, и видно было, что он, как бы ни был зол, будет хоть до утра повторять свой вопрос.
Но до утра – это слишком долго.
- Карл Буффорд.
Мэтт кивнул и пошел к двери.
И прошло, как показалось Дереку, очень много времени перед тем, как он вернулся снова.

Первые полчаса (полдня? пять минут? пятнадцать?) Морган был счастлив. Он употребил все силы на то, чтобы перевернуться на другой бок, и теперь Далилу было не видно – только теряющийся в темноте угол подвала. И это было настоящее счастье, передышка, спокойствие, и было все равно, когда вернется Мэтт и что сделает – сейчас он мог отдохнуть, он не уставал так сильно никогда в жизни, и хотелось спать и спать, пока не разбудят.
Но заснуть не получилось – наверное, ночь кончалась, потому что стало холоднее, промозглый, влажный холод поднимался от пола и стен, дул в какие-то невидимые щели – какой уж тут сон.
Чтобы отвлечься и не трястись, Морган решил собраться с духом и подумать о том, что он не успел доделать. Звучало это тупо, но в данный момент казалось самым подходящим занятием. Почему-то в голову пришло только то, что он, сам будучи из Чикаго, никогда в жизни не ходил на мюзиклы, и Морган усмехнулся при мысли о том, что в конкурсе идиотских последних желаний это явно бы заняло достойное место. Помимо этого, где-то на краю сознания маячили мысли о мопеде, который он не забрал из ремонта, и о том, что он взял у Прентисс Воннегута и не вернул.
Прентисс.
Прентисс.
Мэтт и Прентисс.
Горло сжало от какого-то злобного, уродливого чувства по отношению к обоим – он ведь был тут ни при чем. Они должны были разбираться между собой. Он не должен был здесь оказаться.
Потом Морган опомнился и попытался сосредоточиться на том, что Прентисс теперь вряд ли лучше, чем ему (ну окей, все-таки немного лучше). Она ведь не знала. Кстати, он тогда, – когда это было, теперь уже и не вспомнить, - во время первой встречи с Мэттом, сразу должен был заметить подвох. Мэтт сказал… что он там говорил? «Я друг Эмили Прентисс. Она рассказывала про вас, и я видел фотку». Вот когда надо было думать. У Прентисс, насколько он знал, его фотографий не было.
Были они, наверное, у Гарсии.
Гарсия.
Пенелопа.
Он никогда не был в неё действительно влюблен, но это имя сейчас было в памяти мягким и теплым, как мех. Интересно, какая у неё квартира? Наверное, там полно плюшевых игрушек. А может, и нет. В любом случае, он бы вряд ли это узнал. Не пошел бы он к ней домой. Это было бы так тупо. Испортило бы самый чудесный роман в его жизни.
О Гидеоне с Хотчем Дерек старался не думать – почему-то ему казалось, что они будут смотреть на него с презрением, если найдут (если найдут, да, это немаловажно). Как на слабака. Они же знали. Знали про него, а теперь будут знать еще и что он оказался безмозглым дебилом, который по своей вине попался своему же субъекту. Конечно, субъекту может попасться не только дебил, вон Рид же тогда попался, но это было другое, он был не виноват, Спенсер, ты был не виноват.
Рид.
Спенсер.
Вот уж имечко придумала ему мама. Даже неловко его так называть. Хотя было бы здорово. Как-то… прикольно. «Привет, Спенсер» - «Привет, Дерек». Бред. Всё, начинается бред. Очень холодно. Должно же это когда-нибудь кончиться. Придет Мэтт и всё кончится.
Мэтт.
Спенсер.
Рид.
Вот кого он так напоминает. Жесты дерганые, голову держит чуть набок, старушечья привычка обхватывать себя руками, ненормальный ум.
Ненормальный.
Чокнутый.
Рид.
Мэтт.
Нет уж. Никогда бы он так не стал. Или стал бы? Или не стал? Чокнутый. Шизофреник. Господи. Пожалуйста, пожалуйста, пусть он никогда не заболеет. Пусть он всегда будет такой, как сейчас.
Какой?
Такой.
Рид.
Мысли обрывались, съезжали, будто по длинному туннелю вниз, и Дерек вдруг вспомнил, как Рид выводил его из своего номера, растерянным голосом повторяя: «Давай, давай, иди, ты же тяжелый, ну, давай, нам еще до твоего номера тащиться, Морган, ну, пожалуйста, шевели ногами побыстрее… черт тебя подери, только не падай на мою кровать. Блин. И где мне теперь спать?».
Он думал, что и не помнит этого. Вот уж шикарную вещь нашел, чтобы вспомнить перед сме… Нет. Нет уж. Выберусь.
Бухнула дверь, Морган приоткрыл глаза и увидел быстро приближающегося Мэтта.
Нет, не выберется.
- Ты меня обманул, - сказал Мэтт и скривился так, будто ему это противно. – Ты меня обманул. Карл Буффорд в тюрьме. Ты сам его туда отправил. В этом году, - от гнева голос у него прерывался. – Ты больше не боишься, да?
- Я знаю, что… ты… хотел сделать, - от кашля становилось все труднее говорить – он отдавался болью куда-то в легкие, и в ушах начинало тонко, еле слышно звенеть. – Порассказал бы… сколько мальчиков… он за это время трахнул… да? Ты, кстати, знаешь, что… он убивал тех… кто грозился рассказать?
- Теперь да, - Мэтт хотел улыбнуться, но вышло кривовато. – Ну, судя по тому, что ты жив, тебе это в общем даже нравилось, правда? Он симпатичный мужик, этот Карл. Ты его хотел, правда?
Дерек чувствовал, что от гнева у него уже должны начать сдавать нервы – но гнев, как и лицо Мэтта, уплывал куда-то влево, и на нем трудно было сосредоточиться.
И Морган вдруг понял, что нужно сказать. Наверное, выбраться это не поможет, но чего уж теперь. Только бы этот чертов кашель дал договорить.
- Нет. Хотел поступить… в академию… ФБР. И я его не боялся. Я… тебе… соврал. И тебя… не боюсь. Делай чего хочешь. Мне… не страшно.
Мэтт нагнулся и провел раскрытой ладонью по его щеке – с чуть диковатой улыбкой, будто услышал наконец то, что хотел.
- Я тебе завидую, - произнес он одними губами.
И Дерек на секунду поверил, что спасен.
Потом Мэтт поднялся и ударил его ногой в живот.

Он бил и бил, сосредоточенно, методично, и это было почти хорошо – отвлекало от кашля, отвлекало от всего, боль была короткой и острой, вспыхивала под веками белыми сполохами, и постепенно сполохи стали складываться в разлапистые цветы, похожие на рисунки на обоях, он не думал ни о чем, не вспоминал ничего – только смотрел на расходящиеся кругами белые лепестки, пока шум вокруг почти совсем не стих.
Внезапно цветы замерли, перестали шевелиться и дрожать, и Морган почувствовал досаду, как человек, которого грубо разбудили - он попытался открыть глаза, но ничего не увидел, кроме всё тех же белых вспышек.
Потом цветы начали гаснуть, а вместо них появился голос – говорил, наверное, Мэтт, потому что больше тут никого нет (больше вообще нигде никого нет), и Морган вяло подумал, что вряд ли сможет выполнить его требование.
Голос сказал:
- Отойди. Два шага назад. Я тебе башку снесу. Два шага назад.